Byoblu переживает критический период, который, по словам руководства, реально ставит под угрозу непрерывность вещания телеканала. В центре ситуации находятся спор, повлиявший на банковские счета компании, выселение с крайне близкими сроками и необходимость найти ресурсы, чтобы редакция могла продолжать работу и ежедневно выпускать контент.
Мы поговорили с директором Вирджинией Камерьери, чтобы простыми словами восстановить картину происходящего и объяснить, почему, с их точки зрения, национальный телеканал нельзя заменить простым присутствием в интернете. Разговор также поднимает более широкую тему соотношения независимой информации, экономической устойчивости и медийного климата.
Интервью
1. Когда вы думаете о Byoblu как о «телевидении граждан», какой образ первым приходит в голову, если говорить о лицах, историях, моментах, прожитых за эти годы?
Я думаю о лицах людей, которые за эти годы физически проходили через наши студии: зрители, ставшие аудиторией, гости, активные участники, иногда друзья. Мы организовывали встречи, события, ужины, моменты прямого общения. Это не риторика: многие говорят нам, что чувствуют себя частью семьи. Такой уровень отношений не характерен для итальянской журналистики. Очень немногие издания могут сказать, что у них настолько прямые, постоянные и по человечески близкие отношения со своей аудиторией. Когда я думаю о «телевидении граждан», я также думаю о многих людях, которые работали в Byoblu на протяжении этих пяти лет и по разным причинам сегодня уже не здесь. Это нормально для проекта, который растёт, меняется, структурируется. Но исторические лица, те, кто строил эту реальность день за днём, всё ещё здесь. И именно это имеет значение: Byoblu не сумма отдельных индивидуальностей, а команда. И командой он оставался, несмотря ни на что.
2. Если завтра кто то отключит сигнал Byoblu, чего больше всего не хватит итальянской информационной среде, того, что никакой другой канал по настоящему не сможет заменить?
Есть и другие проекты, которые делают информацию вне мейнстримного круга, но в большинстве случаев это не зарегистрированные редакции, у них нет структурированной команды и нет национального телевизионного канала. Byoblu именно такой: полноценное журналистское издание, более десяти журналистов и национальное телевизионное покрытие. Наша сила в том, что мы находимся на одном техническом и дистрибуционном уровне с крупными каналами, сохраняя при этом независимый редакционный подход. Цель независимой информации не в том, чтобы говорить только с теми, кто уже убеждён, а в том, чтобы повышать критическое мышление в обществе. Делать это исключительно в соцсетях было бы намного сложнее.
3. Попробуем объяснить это максимально просто нашим читателям: что произошло, между трудовыми исками, судебным предписанием, выселением и замороженными счетами, чтобы дойти до точки, когда телеканал реально рискует закрыться?
Издатель Клаудио Мессора подробно объяснил эту историю в своём видео, к которому я отсылаю за полной реконструкцией. Если кратко: компания, где около 40 сотрудников плюс многочисленные внештатные авторы, в прошлом году оказалась перед выбором. С одной стороны, были обращения и недовольство со стороны значительной части работников в связи с поведением одного сотрудника, которое многие считали неподобающим и в отдельных случаях неуместным. С другой стороны, была возможность не вмешиваться. При поддержке юристов компания выбрала увольнение по уважительной причине. Сотрудник, как и ожидалось, оспорил увольнение. Первое решение признало его незаконным, и мы подали апелляцию. Тем временем тот же человек инициировал исполнительные действия в отношении счетов компании, заблокировав их с середины ноября. Это парализовало работу компании и сделало невозможными любые платежи, включая зарплаты.
К этому добавилось уведомление о выселении, полученное нами 14 августа, которое обязывает нас покинуть историческую штаб квартиру, где мы записываемся с 25 апреля 2021 года, до 20 декабря. Как вы понимаете, переезд крайне сложен как технически, так и логистически. Кроме того, на сегодняшний день мы всё ещё не нашли подходящее помещение для переезда. Это означает, что некоторое время мы будем записываться в «передвижном» режиме… но, как я всегда говорю, «каждая угроза это возможность», и, возможно, это позволит нам приблизиться к людям, выходя в эфир из разных мест.
4. Когда вы слышите выражение «идеальный шторм», какую часть происходящего вы связываете с собственными ошибками или внутренними уязвимостями, а какую с враждебным политическим и медийным климатом по отношению к такому голосу, как ваш?
Когда компания достигает определённого уровня структурированности и в процесс вовлечены десятки сотрудников, подрядчиков и поставщиков, неизбежно проявляются уязвимости и ошибки. Никто не застрахован. Именно поэтому важно опираться на компетентных юристов и принимать решения, согласованные с ценностями, которые публично декларируются.
Если наше внешнее послание это уважение и защита прав людей, мы не можем вести себя иначе внутри редакции, даже когда это означает трудные и дорогостоящие решения.
При этом было бы неверно утверждать, что медийный и политический контекст благоприятен. За годы мы не раз становились мишенью. Достаточно вспомнить публичные призывы к блокировке канала, например со стороны евродепутата Пины Пикерно, или многочисленные эпизоды, когда журналисты мейнстримных СМИ дежурили у наших студий с единственной целью получить заявления, которые можно использовать манипулятивно.
Это происходило особенно в период Covid, когда Byoblu решил дать слово и гражданам, протестовавшим против мер, воспринимавшихся как ограничивающие свободы: редакционный выбор, который подверг нас сильному медийному давлению.
В другом эпизоде коллективная группа анонимных лиц даже публично обсуждала во время одной из своих встреч идею «нацелиться» на мои автомобили и на автомобиль издателя Клаудио Мессоры, облив их красной краской.
Это явные признаки враждебности, выходящей за рамки обычной критической дискуссии. Мы были и остаёмся мишенью. Но мы никогда не думали сдаваться.
5. Многие читатели могут сказать: «Если телевидение закроется, останется интернет». Почему, на ваш взгляд, это совсем не одно и то же, и почему такой телеканал, как Byoblu, значит гораздо больше, чем простой YouTube канал, если говорить о реальном влиянии на общество?
Потому что национальный телеканал нельзя сравнивать с соцсетями. Соцсети это пространство постоянного протеста: они дают видимость, но редко дают авторитет. Часто тех, кто появляется и остаётся только там, крупные СМИ описывают как фольклорный или экстремистский феномен, а не как серьёзного собеседника. Телевидение, если оно сделано хорошо, может дать больше. Оно требует редакционной ответственности, командной работы, строгого языка. И главное, оно заставляет публичные дебаты считаться и с тобой. Это шаг к более взрослому формату спора: не кричать, чтобы тебя заметили, а аргументировать, чтобы влиять.
Byoblu этот шаг уже сделал. Речь не только о журналистике, но и о том, чтобы вывести миллионы людей из состояния «неважности» и вернуть им возможность быть услышанными всерьёз.
Есть ещё один аспект, который меня лично огорчает. В эти трудные дни многие платформы, называющие себя «независимыми», не выразили никакой солидарности с тем, что с нами произошло. В некоторых случаях у меня было отчётливое ощущение, что кто то даже наблюдал за ситуацией с удовлетворением. Вы, International Reporters, стали исключением: вы сразу связались с нами, выразили поддержку и дали пространство, чтобы публично объяснить, что происходит.
Эта ситуация подтверждает мне, насколько в мире независимой информации мы всё ещё далеки от реального единства вокруг общей цели: свободы информации. Слишком часто преобладает логика «своего огородика», личной выгоды, вместо понимания, что если падает один, завтра это может случиться со всеми.
6. Сейчас вы просите людей помочь покрыть очень существенные суммы. Если бы вы могли посмотреть в глаза каждому гражданину, который решит пожертвовать, что бы вы пообещали ему взамен, конкретно, с точки зрения прозрачности, ясности использования денег и возможности реально участвовать в жизни канала?
Мы просим помощи, потому что знаем: у нас широкое и реальное сообщество. Опрос Euromedia Research показывает, что примерно 25 процентов итальянцев знают о Byoblu. Сумма, необходимая для прохождения этого момента, может казаться высокой, но, если распределить её по этой аудитории, она становится подъёмной.
Кроме того, преобразование компании в широко распределённое народное акционерное участие (Media Pluralisti Europei) это конкретное доказательство того, что поддержка не пассивна: граждане участвуют в собраниях (первое прошло 8 ноября), выбирают совет директоров, реально влияют на решения. Это закреплено Уставом. Но и до преобразования этот подход всегда нас отличал: каждый шаг, который мы делали, включая само решение открыть телеканал, принимался людьми. Сегодня мы построили платформу участия в независимой и демократической информации, куда можно войти, внеся свою долю, чтобы взять под контроль сетку вещания, редакционную линию и управление. У нас уже более трёх тысяч акционеров, но мы стремимся к 30 тысячам, 300 тысячам, почему бы и нет. Мы хотим вернуть информацию в руки граждан, выведя её из исключительного контроля крупных носителей интересов, от политики до транснациональных корпораций, до крупных «псевдофилантропов», которые занимаются социальной инженерией ради своих целей. В Италии у нас это получается, и мы хотели бы распространить эту модель широкого и распределённого информирования и на остальную Европу, отсюда и название Media Pluralisti Europei.
7. Один из самых сильных страхов: «Мои деньги уйдут только на адвокатов и старые судебные дела». Это понятное сомнение. Что вы отвечаете тем, кто так думает, и какие обязательства берёте на себя, чтобы подобные ситуации больше не ставили под угрозу выживание Byoblu?
Это законное сомнение, и было бы нечестно его отрицать. Правда в том, что часть ресурсов нужна, чтобы защитить само существование Byoblu, а сегодня это означает и юридические расходы. Но это не и никогда не будет единственным направлением средств.
Наше обязательство двойное: с одной стороны пройти этот экстренный этап, с другой укрепить внутренние механизмы защиты и предотвращения конфликтов, чтобы подобные ситуации больше не могли ставить под угрозу выживание канала. Те, кто помогает, не оплачивают «старые дела»: они инвестируют в возможность того, что Byoblu продолжит существовать и заниматься журналистикой. Параллельно Совет директоров работает день и ночь, чтобы привлечь ресурсы, не связанные с пожертвованиями, вовлекая средние и крупные структуры, которые разделяют наше призвание и наши цели. Задача построить «альянсы», способные поддержать рост и стабильность действительно независимого канала, не искажая его редакционную идентичность.
8. Внутри редакции, среди техников, журналистов и внештатных сотрудников, как переживается эта неопределённость? Чем рискуют конкретно люди, которые там работают, в том числе по человечески и по семейному, если канал остановится?
У нас у всех есть сильная решимость: мы преодолевали огромные трудности в прошлом и не намерены останавливаться сейчас из за действий одного бывшего сотрудника, который превратил эту историю в личную «крестовую войну». Мы чувствуем ответственность перед гражданами, которые нас смотрят, и перед работой, проделанной за эти годы. Это весит больше, чем страх. При этом, когда мы объяснили людям ситуацию, их реакция была удивительной. Всего за несколько дней поступили существенные взносы, благодаря которым компания сразу выплатила зарплаты всем сотрудникам. Но устойчивость канала всё ещё зависит от способности привлечь ресурсы: чтобы пройти этот этап и обеспечить операционную непрерывность, нужны несколько сотен тысяч евро.
9. Если представить Италию без Byoblu, какие темы перестанут попадать в телестудии и какие люди, на ваш взгляд, снова станут полностью невидимыми в общественной дискуссии?
Исчезнут неудобные темы: системные несправедливости, проблемные вопросы в сфере здравоохранения, противоречия политики и геополитики, действительно критический анализ общества. Прежде всего снова станут невидимыми люди и точки зрения, которым и так трудно находить место в традиционных СМИ. Мы не утверждаем, что истина у нас в кармане. Наша работа не навязать видение, а дать людям возможность услышать все стороны, узнать альтернативы и самостоятельно сформировать мнение. В этом глубокий смысл нашего редакционного обязательства.
10. Последний вопрос задам прямо: почему, несмотря на ежедневную борьбу за то, чтобы свести концы с концами, человеку всё же стоит отказаться от чего то, пусть даже малого, чтобы поддержать Byoblu, вместо того чтобы смириться с мыслью «всё равно ничего не меняется»?
Потому что каждый из нас каждый день выбирает, что для него приоритет. Для многих честная и не обусловленная внешними влияниями информация это один из таких приоритетов. В этом смысле поддержка Byoblu не бремя, а выбор: вклад в существование свободного телеканала, который отвечает не внешним интересам, а гражданам.
