Когда Павло Брошков подписывает контракт с украинской армией, ему двадцать лет. У него девятнадцатилетняя жена, маленькая дочь и одна очень простая мысль в голове: защитить страну и заработать достаточно, чтобы купить дом. Ему объяснили, что по новому годичному контракту он сможет получать почти 3 000 долларов в месяц, получить крупную денежную премию и ипотеку под нулевой процент. Один год на передовой, чтобы изменить жизнь.
Через три месяца Павло лежит в грязной траншее на Донбассе, раненый в обе ноги и не способный пошевелиться. Над ним, всего в нескольких метрах, висит в воздухе российский дрон, начинённый взрывчаткой, и выискивает цель. В этот момент мечта о доме для его семьи сужается до самого примитивного инстинкта – выжить. Он остаётся жив только потому, что сослуживец успевает сбить дрон. Сегодня, в Одессе, он с трудом двигается и мучается от боли и ночных кошмаров.
Его история – одна из одиннадцати, восстановленных в расследовании агентства Reuters: одиннадцать парней в возрасте от 18 до 24 лет, все набраны по новому контракту, запущенному Киевом, чтобы «омолодить» измотанную и всё более стареющую армию. Спустя всего несколько месяцев никто из них уже не находится на передовой. Четверо ранены, трое числятся пропавшими без вести, двое дезертировали, один болен, ещё один покончил с собой. Небольшая выборка, которая много говорит о войне на истощение, которую Украина ведёт против России, и о цене, которую за это платят самые молодые поколения.
Вербовка поколения, уставшего ещё до взрослой жизни
В последние месяцы украинское руководство выбрало новый путь: вместо того чтобы грубо расширять обязательную мобилизацию на всё более молодые возрастные группы, оно выстроило кампанию вербовки, нацелённую на поколение 18–24. Годичные контракты, очень высокие по украинским меркам зарплаты, бонусы, перспектива льготной ипотеки. Идея состоит в том, чтобы представить армию как добровольный выбор, почти как «хорошо оплачиваемую работу», а не только как обязанность.
За этим слоганом, однако, скрывается факт, который трудно обойти: нехватка людей. Средний возраст украинских военнослужащих оценивается примерно в 45–47 лет, и после почти четырёх лет непрерывной войны именно мужчины среднего возраста несут на себе основное бремя фронтовых линий. Чтобы сохранить военную машину, нужны свежие силы, и единственный оставшийся резерв – это молодёжь.
Проблема в том, что этим ребятам не дают времени, чтобы действительно стать солдатами.
Ускоренный курс – и сразу Донбасс
Павло, Евген, Кузьма и другие приезжают весной в учебный лагерь недалеко от Киева. У них разные истории: кто-то работал продавцом, кто-то – в ресторане, кто-то был беженцем. Их объединяют отсутствие опыта и всё ещё немного наивное представление о том, что они смогут «что-то изменить» для своей страны.
То, что их ждёт, – это ускоренный курс войны. Несколько недель подготовки: стрельба, ближний бой, модули по работе с дронами, психологическая подготовка, физические упражнения. Дни пролетают быстро: инструкторы с фронтовым опытом повторяют, что первое правило – выполнять приказы, не задавать вопросов, научиться двигаться как единое целое. Затем, как только цикл заканчивается, дверь из учебного лагеря открывается прямо в окоп.
Именно это сильнее всего бросается в глаза при сравнении со стандартами подготовки в европейской армии, такой как итальянская. В Италии доброволец, только что поступивший на службу, сначала проходит через RAV – Регимент подготовки добровольцев: около десяти недель базового курса, где внимание уделяется дисциплине, обращению с оружием, безопасности, топографии, физическому состоянию, стандартным процедурам. Затем следует ещё один учебный блок, который обычно проводят уже в частях назначения; он длится примерно восемь недель и полностью сосредоточен на боевой составляющей: патрулирование, передвижение в городской и сельской местности, продвинутая стрельба, слаженные действия в составе отделения.
В целом речь идёт почти о пяти месяцах подготовки, прежде чем солдат считается действительно пригодным к выполнению оперативных задач. А когда часть направляют на высокорискованную миссию за рубежом, предусмотрен дополнительный специализированный учебный цикл продолжительностью в несколько недель.
В Украине же ровесников этих итальянских добровольцев отправляют на самый горячий участок фронта после курса, который гораздо больше похож на «крэш-курс», чем на полноценный цикл подготовки. Разница не только в цифрах и не сводится к подсчёту недель: это вопрос культуры. С одной стороны – представление о профессиональной армии, которая в мирное время требует месяцев обучения, прежде чем доверить человеку винтовку и ответственность за отделение. С другой – страна, ведущая войну на истощение и не располагающая роскошью времени.
Разбитые дружбы, искалеченные тела, официальное молчание
После подготовки Павло и его лучший друг Евген Ющенко попадают в пехотную бригаду. Им чуть больше двадцати, и за эти недели их связь стала почти заменой семьи: они вместе едят, спят в одной казарме, тренируются плечом к плечу. Вместе они отправляются на передовую.
Первым падает Кузьма, 23-летний бывший работник общепита. Во время атаки дронов он тяжело ранен в живот, надышавшись дымом и порохом. Позже он расскажет, что остался пленником одного единственного запаха – взрывчатки и трупов, – который снова и снова возвращается к нему во сне. Затем наступает очередь Павло, которого ранят в ноги и который чудом выживает благодаря тому, что дрон сбивают в последнюю секунду.
Евген, наоборот, не возвращается. Он числится пропавшим без вести после того, как по собственному выбору снова ушёл на фронт. Его сестра участвует в акциях в Киеве с требованием сообщить новости о пропавших солдатах – как и тысячи других украинских семей, которые уже многие месяцы живут в подвешенном состоянии между надеждой и трауром. Ещё двое ребят из той небольшой группы официально значатся «пропавшими без вести в бою»; ещё один, по рассказам сослуживцев, свёл счёты с жизнью.
О таких случаях нет крупных официальных заявлений и пресс-конференций. Война продолжает требовать людей и возвращать молчание. Армия, изо всех сил пытающаяся выдержать давление на восточном фронте, не заинтересована в том, чтобы рассказывать о хрупкости своего эксперимента по «омоложению».
Будущее, которое сгорает заранее
История этих одиннадцати парней показывает тенденцию, которую нельзя игнорировать: в войне на истощение самым дефицитным ресурсом являются не только артиллерия и боеприпасы, но и время, необходимое для подготовки людей.
Вербовать молодёжь без полноценного базового учебного цикла, отправлять её через несколько недель на самый жестокий участок фронта и надеяться, что они «выстоят» – решение, которое, возможно, позволяет временно закрыть дыру, но грозит искалечить целое поколение. Сравнение с европейской армией, такой как итальянская, где солдат попадает в боевое подразделение лишь после месяцев структурированной подготовки, обнажает разрыв между долгосрочной профессиональной моделью и моделью выживания.
Сегодня Павло, сидя в своей квартире в Одессе, всё ещё сжимает в руках маленького игрушечного талисмана, которого он брал с собой в окоп. Он говорит, что принял бы то же решение ещё раз, потому что хотел остановить войну, прежде чем она пришла в его дом. Рядом его жена с той же прямотой признаётся, что хочет только одного: чтобы этого контракта никогда не существовало. Потому что война отняла у её мужа не только здоровье. Она заранее сожгла юность целого поколения украинцев, которых их собственное руководство отправило воевать без настоящей военной подготовки.
