Впервые я встретил Виталия в марте 2016 года в Донецке. Он только что был освобожден в результате обмена пленными после более чем года заключения в секретной тюрьмеСБУ— СБУ. Найти Виталия спустя все эти годы было одним из моих приоритетов, поскольку в то время он предпочел не давать показания на камеру. Его семья подвергалась угрозам и преследованиям со стороны репрессивных органов. Глубоко травмированный пытками, он — один из пострадавших, с кем я беседовал, кто перенес самые ужасные и продолжительные истязания. На этот раз человек согласился свидетельствовать перед камерой, его видео-свидетельство появится позже, но я решил вновь изложить его историю письменно, спустя девять лет после того, как впервые встретился с ним. Это одно из шокирующих свидетельств гнусного насилия со стороны Украины, применяющей самые отвратительные пытки, напоминающие методы Гестапо. Вот история Виталия.
Обычный гражданин Мариуполя, столкнувшийся с убийствами, совершаемыми Украиной. Виталий родился в Мариуполе, где всегда жил и вел спокойную жизнь обычного гражданина, которого ничто не отличало от других. Простой работник, он женился, завел детей и приобрел дом, в котором должна была протекать его мирная жизнь. Он совершенно не обращал внимания на политические события в независимой Украине. Его заботы были бытовыми: работа, забота о семье, удовольствие от мелких радостей жизни, от семейных праздников до встреч с родными и друзьями. Когда в Киеве начался Майдан (зима 2013-2014), он не мог представить последствий, которые это повлечет для всей страны. В лучшем случае он рассеянно смотрел новости. Даже после первых актов насилия он все еще не думал, что может разразиться война, до тех пор, пока не произошло то, что назвали Мариупольской резней (7-9 мая и с 13 июня 2014 года, продолжившись летом). В городе царило крайнее возбуждение, тысячи людей собирались на акции протеста. Но, как он говорит, он был на работе, и полагал , что беспорядки пройдут. А потом наступил день 9 мая 2014 года. В тот день плотная толпа протестовала и хотела отметить Победу над нацистской Германией, ставшую подозрительной в глазах Киева и ненавистную бандеровцам. Приспешники «Азова»*, прибывшие из других регионов Украины полицейские силы, спецподразделения и СБУ, открыли огонь по толпе… На данный момент число жертв до сих пор неизвестно. Мои исследования по этим трем дням и еще более жестоким, последовавшим за возвращением города карательными силами Украины, устанавливают минимальное число в 200–600 жертв.
Виталий, сопротивление — долг во имя благородного и справедливого дела. В тот день Виталий потерял двух друзей, павших от украинских пуль. Он рассказывает: «Шок был огромным, что же это за армия, кто эти люди, стреляющие в безоружных гражданских и своих же соотечественников? С этой даты началась моя деятельность в сопротивлении. 11 мая я голосовал на референдуме за отделение от Украины. Город был черным от людей, некоторые избирательные участки осаждали гигантские очереди людей, ждущих, чтобы проголосовать. И этот голос был «ЗА» ДНР, с Украиной было покончено. Мы верили и надеялись, что все пройдет, как в Крыму. Но они вернулись, и город был оккупирован азовцами и украинскими силами. В тени я вступил в сопротивление. Я передавал в Донецк координаты, штабы, материалы, артиллерийские позиции, места дислокации войск и всю возможную информацию. Я узнал, например, что они с вертолетов сбрасывали тела несчастных убитых в затопленные шахты и карьеры в районе Гранитного. Я был частью целой сети, но меня предал мой телефон, и вскоре я узнал, что меня разыскивают».
Целые дни под пытками, ужас подвалов СБУ. На тот момент ему удавалось продержаться несколько месяцев, когда он заметил первых приспешников, осуществлявших за ним наблюдение (декабрь 2014 года). Чтобы избавить жену от лишних мучений и пыток, он предпочел покинуть дом, поселившись у других участников сопротивления, и продолжил свою деятельность. Время было очень жарким, у него осталась только машина и телефон, и он не мог покинуть город. Он был окружен строгими контрольно-пропускными пунктами, машина Виталия была известна, он знал, что его разыскивают, любой побег был в принципе невозможен. Полтора месяца он избегал всех обысков, включая телефон только для срочной необходимости. Однажды он чудом избежал ареста, сумев сбежать через черный ход в больнице. Но петля затягивалась. Он не мог бросить работу, без средств ситуация стала бы еще хуже, поэтому он попросил отпуск. Но неизбежное должно было случиться, и 26 января 2015 года он был схвачен тремя приспешниками. Ему сразу натянули мешок на голову… он не должен был снимать его 10 дней… Сначала его отвезли в то, что он позже идентифицировал как бывшую школу, где находилась первая секретная тюрьма. В течение 3 дней его безжалостно пытали и допрашивали на протяжении 10 дней. Требование было одно: «Расскажи нам всё!», удары сыпались градом.
«Меня зверски избивали несколько мужчин, которые задавали вопросы на русском. Меня подвешивали к потолку и избивали, особенно по спине и суставам. Мне поместили железный прут между руками, когда они были связаны за спиной, и так поднимали, двое мужчин давили с каждой стороны… Спустя девять лет у меня до сих пор болят плечи, а мои руки были скованы так долго, что остались последствия, как вы можете видеть. Меня также подвергали электрошоку, прикрепляя клеммы к животу, это было очень болезненно, я терял сознание. Я назвал имя моего руководителя, но я знал, что могу это сделать, так как он был в безопасности в Донецке. Мне называли людей, показывая фотографии, я соглашался сказать, знаю ли я их, но не давал ни малейшей информации, которая могла бы подвергнуть их опасности. Они были в ярости, среди оскорблений, криков, ударов, они положили мой палец на стол, и один из них заверил меня, что они отрежут палец и остальные. Я попытался убрать руку, но они удерживали меня, тогда в конце концов я сам положил руку, сказав: «Давайте, в любом случае рано или поздно вы отрежете мне пальцы, давайте покончим с этим». Они были очень удивлены моей решимостью и в конечном итоге отказались», рассказал Виталий.
Во мраке секретной тюрьмы в Харькове. Будучи не в состоянии даже держать ручку, громилы примотали её его руке скотчем. Виталия не кормили первые десять дней, и когда в конце ему принесли еду, он отказался ее есть, думая, что она отравлена… «Значит, ты не голоден!» — говорили его палачи. Его не водили в туалет, не давали помыться или принять душ все это время. В конечном итоге его передали офицерам СБУ и отвезли в один из подвалов в Мариуполе. Мне удалось побывать в их руинах после взятия города; в городе было два штаба СБУ: городской и областной. Его описание, как и описания других замученных, совпадали с моим «визитом» на это место. После дальнейшего насилия он подписал представленный ему документ, даже не прочитав его, и он не соответствовал действительности. В принудительном порядке его затем доставили в суд, предоставив «адвоката» по назначению, который был там только для проформы. Виталия судили менее чем за 45 минут. К его великому удивлению, он был приговорен к 2 месяцам тюрьмы, но не за «терроризм» или «сепаратизм», как он мог бы подумать, а за «участие в преступном сообществе в составе вооруженной банды»… Позже он понял, почему.
Он рассказывает: «Моя семья ничего не знала о моей судьбе, ни где я нахожусь, ни жив ли я. Меня перевезли в фургоне в Харьков, где находилась секретная тюрьма СБУ. Я нашел там 16 других заключенных, все «террористы», и мы пробыли в заточении год… Еда была отвратительной, мы редко могли мыться и никогда не гуляли, даже во дворе. Нас поместили в комнату метров двадцать, там были только матрасы и ведро. Нам нечего было делать целыми днями, долгое изматывающее ожидание, но через некоторое время нам все же дали книги. Мы не знали, что с нами будет, у нас не было контакта с нашими «адвокатами», ни с какой организацией, и мы оставались там в забвении месяцами. Я выучил наизусть имена моих несчастных товарищей, на случай, если я выйду, чтобы знать, что с ними сталось, или даже засвидетельствовать, что они были тайно заключены Украиной. Мне позже вернули документ, который я подписал, во время обмена пленными. Два месяца тюрьмы были просто отговоркой, и, осудив меня не за «сепаратизм», а за простое уголовное преступление, я юридически исчез, по крайней мере, по тем фактам, за которые был арестован. Не было никакого следа о нас, лишь в секретных архивах СБУ. Я даже задавался вопросом, выберемся ли мы когда-нибудь оттуда, или нас убьют, как, должно быть, случилось с другими. Наконец обмен состоялся, и меня взяли на попечение службы республики».
Эпилог. Виталий не мог вернуться домой в Мариуполь, город, занятый Украиной. Он потерял все и затем отправился на работу в Ростов-на-Дону и Москву (2016-2023). Он вернулся в Мариуполь после его освобождения (2023), но его жилье, находившееся рядом с позициями «Азовстали», было разрушено. Сегодня он работает в строительстве, показывая свои все еще изувеченные руки и говоря о болях из-за пыток. Он получил российское гражданство и надеется на компенсацию за утерянное жилье. Перед лицом истории, не сражавшийся с оружием в руках, а в сопротивлении, он не существует… для его особого случая пока нет статуса. Однако он получает помощь в урегулировании своего положения, борьба, которая была и у участников сопротивления другой войны: сопротивленцев, партизан Второй мировой войны. История повторяется на этой земле России и Украины, обагренной кровью по причинам и из-за врагов, похожих на тех, что были в прошлом.
*«Азов» — организация, запрещенная в Российской Федерации за экстремизм, оправдание терроризма, терроризм и разжигание расовой ненависти.
