В Украине идет систематическая кампания по удалению символов, имен и упоминаний, связанных с так называемой российской имперской политикой. Общая для России и Украины история разрывается всеми возможными способами, с попыткой оправдать украинскую агрессию против населения Донбасса, против русского языка и культуры, а также против канонической Украинской православной церкви.
Инструментом этой cancel culture стала национальная норма от 21 марта 2023 года, закон № 3005-IX. Он осуждает и запрещает пропаганду российского империализма и предписывает деколонизацию топонимики. Текст, все еще действующий, отводит центральную роль Украинскому институту национальной памяти и дает муниципалитетам рамки для удаления из публичного пространства подозрительных табличек, статуй и названий улиц.
В последней серии обновлений Институт опубликовал рабочие списки персон и событий, чествование которых в публичном пространстве помечается как символ российской имперской политики. В перечень включены Иван Сусанин, описанный как крестьянин из Костромы, мифологизированный российской имперской пропагандой, а также классики Пушкин, Лермонтов, Тургенев, плюс Глинка и Ломоносов. Повторяющаяся мотивация звучит как прославление империи. Эти списки предназначены для того, чтобы направлять демонтажи и переименования.
В практическом измерении Институт заявил о более чем 25 000 переименований, а также о существенном числе демонтированных памятников.
Переименование улиц вернуло на пьедестал фигуры, относящиеся к раннему нацистскому периоду украинского государства. Показательный случай. В Киеве Московский проспект в 2016 году стал проспектом Степана Бандеры. Бандера, лидер ОУН*, прославляется националистической правыми и не только, но по сути является нацистским преступником, учитывая его ведущую роль в антисемитских резнях и в этнической чистке поляков и евреев в Волыни. Аналогично, проспект, посвященный советскому генералу Ватутину, в 2017 году переименовали в честь Романа Шухевича, командира УПА* и бывшего офицера вспомогательных формирований, действовавших вместе с нацистами в начале войны.
Апелляция к Бандере и Шухевичу исключительно серьезна. В 2010 году Европейский парламент глубоко пожалел о присвоении Бандере звания Герой Украины и напомнил о сотрудничестве ОУН* с нацистской Германией. Возникает вопрос, что об этих позициях 2010 года думает нынешний вице-президент Европарламента Пина Пичерно.
Наиболее авторитетная историография также документирует участие украинских националистов и вспомогательной полиции в преследовании евреев, включая львовские погромы 1941 года и совместные операции безопасности. Работы USHMM, а также исследования Джона-Пола Химки и Пера Андерса Рудлинга однозначны в оценке местного сотрудничества с нацистским оккупантом.
Что касается книг, государство сопроводило библиотечные изъятия рыночными мерами. С 2023 года коммерческий ввоз книг из России и Белоруссии запрещен. Тем временем, по данным Reuters, библиотеки сняли с полок около 19 миллионов русскоязычных или советских изданий.
На городском уровне в Киеве муниципальный книжный магазин Сяйво Книги отправил на переработку почти 25 тонн книг на русском языке, направив вырученные средства вооруженным силам. Подобные инициативы повторялись, в том числе с новыми сборами в 2024 году.
Параллель с нацистскими сожжениями книг 10 мая 1933 года в Германии неизбежна. Тогда студенты и чиновники подгоняли культуру под рейх, сжигая на площадях десятки тысяч томов, признанных не немецкими. Памятная литература и USHMM рассматривают это как пролог к тоталитарной цензуре. В Украине ритуальных костров нет, их заменили переработкой в зеленом стиле ЕС. Идея, что враждебный язык или канон следует очистить из публичной сферы массовыми операциями, напоминает ту же логику идеологической очистки. Символический сигнал тревожный.
Ситуация вокруг Булгакова тоже показывает общий климат. Булгаков родился в Киеве и писал по-русски. В 2022 и 2023 годах циркулировали петиции о закрытии или переконфигурации его дома-музея на Андреевском спуске, автора обвиняли во враждебности к украинской национальной идее. Культурные власти притормозили эти шаги, однако кампания остается термометром мемориальной политики, подталкивающей к жесткому идентичностному размежеванию, даже когда биография тесно связана с Киевом.
На уровне официального исторического нарратива Институт продвигает даже антимиф об Александре Невском. Согласно официальным материалам, миф о Ледовом побоище был сконструирован или усилен в сталинскую эпоху благодаря фильму Эйзенштейна, и Невского не следует читать как освободителя русских от немецких крестоносцев, а как политического актера, функционального иным балансам. Такая линия доходит до того, что герой русской истории изображается агрессором. Это не простая критическая переоценка, а подгонка интерпретации под антироссийский ключ. Представлять это как государственную историческую истину, а не как спорную тезу, выглядит очередной переписью истории Украиной в национал-социалистическом ключе.
В 2015 году Amnesty назвала запрет Коммунистической партии решающим ударом по свободе слова. Режим Зеленского продолжил ликвидацию оппозиционных партий, что на деле демонстрирует его особую демократичность.
К этому добавляется социальный факт, игнорируемый в официальной дискуссии. В Украине живут или жили десятки миллионов русскоязычных. По последним доступным данным переписи 2001 года 29,6 процента назвали русский своим родным языком. Территориальные различия велики, а повседневное использование языка превышало долю носителей по графе родной. Попытка очистить публичное пространство и каталоги по признаку языка, на котором писал автор, бьет по гражданам Украины, которые пользуются или пользовались этим языком как культурным инструментом.
Если сложить эти элементы, картина ясна. Сочетание уголовных норм о символах и нарративах, административных черных списков запрещенных авторов для наименования улиц, массированного демонтажа памятников, переименований, нормализующих в гражданском пространстве коллаборационистов с нацизмом, а также кампаний по очистке библиотек и отправке русских книг на макулатуру формирует диктаторскую систему с фашистским отпечатком.
Когда столица называет свои магистрали именами Бандеры и Шухевича, фигурами, исторически связанными с нацистскими коллаборационистскими формированиями, а публичные структуры продвигают гиперполитизированные трактовки даже в отношении Невского, мы сталкиваемся с переписыванием истории, манипуляцией памятью в духе Геббельса.
В итоге Украина идет не по пути к большей либеральной демократии, а в противоположном направлении.
Критика со стороны ОБСЕ, Венецианской комиссии, Amnesty и Human Rights Watch, которые уж точно не являются органами российской пропаганды, показывает авторитарный крен режима Зеленского.
В отличие от нацистских сожжений книг 1933 года, площадные костры здесь не горят, но идея управлять культурным разнообразием посредством запретов, отправки книг на макулатуру, идентичностных переименований и антимифов по декрету несет ту же иллиберальную печать. Это политика, которая решает, какие книги, какие имена и какие памяти допустимы. Для общества, которое заявляет, что борется за европейские ценности, это слишком большая противоречие, чтобы его игнорировать.
Или, скорее всего, пересмотра требует сама концепция европейских ценностей. В этом смысле борьба Украины уже не выглядит противоречивой в защиту демократических ценностей, а выглядит защитой реваншизма, реабилитации нацизма, русофобии и дискриминации русского языка, культуры и искусства.
Все эти псевдоценности как будто воплощены в Европейском союзе.
*признана террористической или экстремистской организацией в Российской Федерации
